Вполне мирное слово «ротация» в последнее время не сходит со страниц СМИ, пишущих о проблемах армии. 

Переполох вызван, в первую очередь, приказом министра обороны и соответствующей инструкцией, вводящими плановое, в том числе и «горизонтальное», перемещение военнослужащих по службе через каждые 3–5 лет. 

Цель: «обновление военных кадров в органах военного управления, объединениях, соединениях, воинских частях, организациях Вооруженных сил и военных комиссариатах, создание возможностей для их служебного роста, а также овладения новыми навыками и умениями, необходимыми для выполнения должностных обязанностей на высоком уровне».

Хотя приказы обсуждать не принято, хочу немного поразмышлять над складывающейся системой прохождения службы.

Ротация для служивых людей в нашей огромной стране — явление само по себе не новое. Говоря проще, сколько существует армия, столько же лет и этой ее законной спутнице. Расширяла свои границы Россия, значит, росло и количество перемещений в интересах службы. Первые кадровые офицеры регулярной армии Петра служили вообще «до полного изнеможения» и там, куда государь император пошлет. Служили так Родине офицеры прежде нас сотни лет, так чем же лучше мы?

Считаю, что ничуть и сужу, соответственно, по себе. Прослужив более четверти века, я сменил 7 гарнизонов, мой отец — офицер, соответственно – 5. Далеко не всегда переезды к новому месту службы были связаны с повышением. Чаще это были «горизонтальные» перемещения — на равнозначные должности, вызванные, как это принято говорить, служебной необходимостью.

Собственно, ничего нового в ротационной системе кроме «обязаловки» я не вижу. Если раньше перемещений из гарнизона в гарнизон можно было избежать, потихоньку прослужив в одном теплом месте от лейтенанта до генерала, то сейчас такая лафа закончилась. Приказом определено, что ротации подвергнутся все без исключения категории офицеров и генералов.

Казалось бы, восторжествовала справедливость: отслуживший свое где-нибудь на Дальнем Востоке офицер теперь имеет право наконец послужить в Европе. Однако подчиниться приказу о переводе к новому месту службы отказались многие высокопоставленные генералы и офицеры, написав рапорта об увольнении. Подобных прецедентов массового непослушания в Российской армии не было давно, пожалуй, с начала первой чеченской кампании, когда выполнить приказ Верховного главнокомандующего по вводу войск в мятежную Чечню для «восстановления там конституционного порядка» отказались сразу несколько генералов и офицеров, что в итоге отразилось на ходе печально известной операции «Лом».

Конечно, сам приказ и инструкция о порядке и проведении ротации не могут не вызывать некоторых недоуменных вопросов даже у лояльных к ней офицеров. Например, о целесообразности менять род войск.

Подход к ротации офицерских кадров в любом случае должен быть продуман и четко обоснован.

У многих из тех, кто составляет славу офицерского корпуса России, карьера далеко не всегда складывалась ровно и блестяще. Например, герой Бородина, покоритель Кавказа генерал А. П. Ермолов не раз попадал в немилость за свои беспристрастные высказывания и политические убеждения. Живя, например, в ссылке, в Костроме «на вечном житье», он сам, будучи в чине подполковника (в те еще времена!), таскал воду, колол дрова. Да и сама служба на Кавказе была своего рода хоть и почетной, но ссылкой. Свою служебную ротацию Алексей Петрович воспринимал стоически, с присущим ему юмором. А высылка А. В. Суворова в зените славы в новгородское имение Кончанское, которая отнюдь не сломила Александра Васильевича, но лишь еще больше закалила и подготовила к будущим блестящим победам в Альпах — вершине его полководческого мастерства!

Среди лучших офицеров России вообще не принято было выбирать место службы или уклоняться от поступавших предложений. Их девизом был произносимый с особым шиком и дошедший в слегка измененном виде до наших дней лейтенантский клич: «Куда Родина пошлет!» Сказать так может позволить себе только офицер с сердцем простого солдата, душой лейтенанта и мудростью генералиссимуса. Все имущество такого офицера, направляемого туда, куда Макар телят не гонял, легко размещалось в одной повозке. А пресловутый квартирный вопрос решался в те времена по-братски. В середине XVIII века офицер, владелец дома, вынужденный сменить гарнизон, обязан был продавать или сдавать жилье только своему однополчанину и непременно за полцены!

Но не стоит идеализировать те времена. Многие русские офицеры екатерининской эпохи были, увы, настоящими барами, привыкшими к комфорту и уюту. Суворов (князь и граф) со свой нестяжательностью, простотой в быту, готовностью жертвовать всем ради достижения высшей цели среди них выглядел белой вороной. Судите сами: майор тех времен мог в военном походе тащить с собой 40 подвод с поклажей, а «обоз» гвардейского сержанта оставлял 16 телег. Что же тут говорить о генерале? Его имущество перевозили сотни повозок! Такой порядок, а точнее, беспорядок, естественно, отрицательно сказывался на эффективности военных кампаний, маневренности и оперативности. А сколько добра они тащили при переводе к новому месту службы в мирное время? 

Уму непостижимо! Конец выходящему за все мыслимые пределы барахольству положил император Павел. Его указом полковнику дозволялось, например, иметь в походе карету и две повозки; капитан имел право на две повозки без кареты, а младшие офицеры были лишены даже и этого транспорта и имели в своем распоряжении одну вьючную и одну верховую лошадь. Распоряжение Павла давно отменено, но пример Суворова сегодня мало кого вдохновляет. Имущество некоторых высших и старших офицеров при служебной ротации, думаю, заняло бы не меньше транспортных единиц, чем екатерининских вельможных генералов.

Не секрет, что главные причины отказа нынешних офицеров от перевода к новому месту службы именно семейно-бытовые. Генерал Николай Макаров упомянул в связи с этим и «женский фактор». И скорее всего он был прав. Женщины традиционно больше привязаны к дому, поскольку они — хранительницы очага и крепкий тыл для своих мужей, поэтому мнение жен всегда играло в офицерских семьях существенную роль при решении вопросов о переводе.

Мне трудно осуждать офицера, который, немало помотавшись по стране, осел под занавес служебной карьеры в приличном городе, получил долгожданную квартиру, занялся ее обустройством, определил в школу детей, а его жена наконец устроилась работать по специальности… И тут приказ на перевод! Такие факты, на мой взгляд, должны быть рассмотрены руководством, дабы не подрывать боеготовность и не дискредитировать замысел проводимых реформ. Тем более что инструкцией по организации и проведению перевода офицеров Вооруженных сил Российской Федерации к новому месту военной службы определено, что «переводу не подлежат офицеры в год окончания контракта и за три года до достижения ими предельного возраста пребывания на военной службе».

Но вот какие оправдательные доводы могут быть у офицера, который лет пятнадцать, начиная с лейтенантских времен, служил в арбатском военном округе, как называют Московский гарнизон военные, и теперь отказывается ехать всего на три года «к белым медведям»? Войти в положение такого «горемыки» мне, например, чрезвычайно трудно. А таких среди отказников больше всего. Именно у тех, кто действительно давно и прочно обосновался в крупных городах, пустил там корни, пресловутый приказ министра и вызывает возмущение в первую очередь. Да, жить оседло — это совершенно нормальное состояние для любого человека, кроме… офицера. Порой, лишь столкнувшись с этой дилеммой, кое-кто из них начинает понимать, что он — вовсе не «любой человек», и отличается от других не только тем, что не работает, а служит.

Мы, к сожалению, забыли предназначение, высокую роль и особую миссию офицерства. А она, несмотря на меняющиеся политические режимы и Конституции, расклад сил на наших границах и извечно стоящий квартирный вопрос, остается прежней и неизменной. 

Офицер был и остается становым хребтом армии, ее опорой. И если хребет перестает быть подвижным и эластичным, закостеневает и перестает выполнять предназначенные ему функции, наступает омертвение тканей, за которым следует паралич организма. Ведь движение, как известно, жизнь! Нежелание офицеров менять место службы, отказ выполнить приказ о переводе –явление ненормальное, и оно говорит о серьезных «заболеваниях» опорно-двигательной системы нашей армии.

Позволю себе привести здесь пару высказываний талантливых соотечественников об офицерах. «При быстрой и непрерывной смене низших чинов одни только офицеры являются настоящим кадром армии, хранителями ее вековых традиций и боевых преданий. Посреди массы граждан, отбывающих воинскую повинность лишь по обязанности, корпус офицеров должен составлять как бы рыцарское братство, служащее по призванию. 

Только такие офицеры, увлекающиеся своею специальностью, фанатично преданные ей, могут быть полезными для дела» (генерального штаба генерал-майор Е. Мартынов). А вот более свежая цитата современного писателя О. Дивова: «Строевой офицер, друзья мои, это, извините за пафос, не звезды на погонах, а достоинство, воля, чувство юмора и умение прощать. Это сложная и вредная профессия, не каждому по плечу».