«Вечер в хату, арестанты!» — поздоровалась с присутствующими депутат Верховной Рады Украины Надежда Савченко, открыв дверь в кабинет президента босой ногой.

«Жизнь ворам!» — в два голоса привычно ответили опытные сидявые Юля Владимировна и Юра Луценко.

Гарант под Надиным тяжелым взглядом из-под похудевших бровей не сразу нашелся, что сказать, поэтому промямлил: «Вэлкам, пшепрашем, я-я, натюрлих, здоровеньки булы!» — и вздрогнул всем телом. Баклажка в кармане тоже испуганно булькнула.

Толкнул в толстый бок Гройсмана: «Запиши, как надо здороваться. И про полотенце там че-то было еще и про ложку с дыркой погугли, пригодится».

«Типун вам на язык, Петр Алексеевич, — прошептал Гройсман и аж застонал тихонечко, вспоминая беззаботные времена рекетирства на рынке „Юность”, — и дернул же меня черт пойти в премьеры… И че мне не жилось?» Но старательно записал задание.

Надя резко пересекла комнату, села лицом к двери, осмотрелась.

Взгляд упал на цветущую герань на подоконнике.

«Ты че, овца, с первого раза не понимаешь?!! Никаких цветов!!!» — зарычала она и одним точным движением насадила горшок с землей на новую прическу Юли.

«Наденька, мы так рады, что вы на свободе, так рады… Ваше рабочее место всегда с вами», — захихикала Юля, пытаясь сгладить неловкость момента, но, вместе с тем, опасаясь снять горшок, чтобы еще больше не разозлить первый номер своей партии.

Но Надя уже забыла о ней, переключив свое внимание на человека в углу, который тихонько разговаривал с какими-то невидимыми собеседниками, которых он ласково называл «черти зеленые».

«Ты кто такой? За что чалился? Где срок мотал?» — низким хрипловатым голосом поинтересовалась народный депутат.

«Я Юга, пгокугог… Но я — ваш. В смысле — наш. В смысле, свой. В доску свой. И выпить люблю… Так давайте выпьем за то, чтобы!..» — правая рука генерального прокурора привычно взметнулась, обхватив воображаемый стакан.

«Прокурор?! — от неожиданности Надя три раза обернулась вокруг своей оси. — Че ты, мусор, паришь шнягу?!! Как это — „наш”?!!»

Юра попытался спрятаться за портьерой.

Видя, что обстановка накаляется, все устремили свои взгляды на спикера Парубия, который до этого в углу безучастно жевал лист протокола заседания.

Он поднялся и, прокашлявшись, начал: «Понимаете, Надежда Викторовна, ввиду остроты политического момента, когда несознательная часть электората тяготеет к реваншистам, мы видим парадигму нашего будущего за политическими объединениями и парамилитарными группами, которые комплектуются не столько с учетом эмпирического опыта их предшествующего существования, а скорее на основе экзистенциальных представлений каждого индивида о его роли в построении украинского национального макрокосмоса».

В этом месте Петр Алексеевич громко икнул от неожиданности и протер глаза, Юлия Владимировна автоматически поправила сползающий горшок, а Гройсман уронил степлер себе на ногу.

От этих звуков Парубий очнулся, обвел всех затуманенным взглядом и продолжил: «Колоче, Надя, зопа такая, что выбилать тупо не из кого, Глузия почти вся тут, Плибалтика, тепель вот даже польские локелы. А Юла наш, зуб даю, он сидел, клянусь здоловьем своего логопеда!»

«Фух!» — облегченно вздохнули все, наконец узнавая фирменный стиль речи спикера.

А Шкиряк от радости прошелся по комнате колесом.

«А это что за шнырь?» — спросила Надя.

«А это Зорян Шкиряк, перспективный молодой украинский политик!» — услужливо подсказала Юлия Владимировна.

В подтверждение ее слов Зорян кувыркнулся, укусил себя за пятку, сел на шпагат и показал присутствующим язык.

«А, да, теперь вижу, действительно, украинский политик», — согласилась Надя.

Всеми забытая Таня Черновол поняла, что нужно срочно заявить о себе в этой жесткой конкурентной среде — ловко поймала ртом муху и радостно показала ее присутствующим.

Но все похлопали ей очень сдержанно, боясь задеть самолюбие Нади.

Воцарилась гнетущая тишина, которую первой нарушила виновница торжества.

«Ну че, бакланы, сидите как неродные? Праздник ведь — я откинулась! Давайте быстро хавчик на стол, водки два литра — это только мне, запивки какой-нить, консервы… Я в томате люблю. Ты, очкарик, иди чифирку завари. Ты, с косой, снимай уже горшок, бутриков нарежь! Картавый, иди чашки сполосни, только с мылом. Перспективный, буфет у вас щас еще работает? Дуй туда и обратно — конфет возьми в красивой коробке, только не рошен, у меня от них изжога», — Надя пинком придала ускорение Шкиряку.

Потом закурила, и глядя, как все, даже Гарант, дружно накрывают на стол, подумала: «Хорошо-то как дома…»

А все, кроме Нади, почему-то подумали: «Клятый Путин…»"